Мир-ловушка - Страница 100

100

Нет никакого ада. И на заоблачных небесах нет богов. Сасхан вдруг понял: больше с него никакого спроса, никто его не остановит, никто ему не указ. Можно делать все, чего душа разбойничья пожелает.

За спиной со скрипом отворилась дверь, однако на сей раз он не вздрогнул, как бывало раньше. Монах вернулся. Содрал с лица и бросил на стол маску, пригладил всклокоченные пшеничные волосы. Уселся, сгорбившись, на табурет с резными ножками. Он выглядел насупленным, сосредоточенным.

Посматривая на него искоса, Живодер ощущал знакомый зуд в руках. Ежели свернуть ему сейчас шею… Так свернуть, чтобы помучился напоследок. Ибо он был свидетелем унижения Сасхана, побуждал его ползать на коленях и вымаливать прощение у недоброго мира. А с другой стороны – заступник сердобольный, жалел, утешал по ночам, как несмышленыша… Сасхана раздирали равные друг другу по силе противоречивые чувства. Он уже почти принял компромиссное решение – удавить монаха и после вволю поплакать над остывающим трупом, – когда Титус, ведать не ведавший, какая опасность над ним нависла, негромко сказал:

– Сасхан, я и ты – мы должны захватить власть в этой стране! И побыстрее, пока не стало поздно!

Живодер, который начал подкрадываться к нему сзади, хищно скрючив растопыренные пальцы, замер на месте.

– А?..

– Ты никогда не думал о том, что власть должна принадлежать народным низам? – Титус повернулся к собеседнику, успевшему опустить руки и принять вполне невинный вид.

– Как это, брат?

– Королевская власть в Халгате болтается на ниточке. Мы эту ниточку оборвем! В Суаме много нищих. Если я добьюсь, чтоб им выдали оружие из королевских арсеналов, никто не сможет противостоять нам. Я придумал, как этого добиться, но кто-то должен организовать и повести за собой нищие массы… Я тут чужой человек, а ты – свой, тебя народ знает. Тебя послушают. Надо все подготовить, и притом в ближайшие дни! Иначе мы упустим момент. А если нам удастся осуществить переворот, мы создадим новое общество, в котором не будет неравенства и засилья богачей. Я все это не сгоряча, я много над этим думал и считаю, что управлять страной должны обездоленные. Например, такие, как ты…

Сасхан моргал опухшими от бессонных ночей веками, вникая в сказанное. Потом широко ухмыльнулся. Власть?.. Над всей Халгатой?.. Затея Титуса пришлась ему весьма по душе!

Пасмурным (а по-другому здесь и не бывает) утром Шертон вместе с учениками и Бирвотом покинул Суаму. Следом катила порожняя грузовая подвода, запряженная шестеркой гувлов. Сидевший на козлах возница нанялся до «теплой» – иными словами, южной – границы Халгаты. Родом он был оттуда, находился в услужении у столичного дворянина и воспользовался случаем сбежать от хозяина.

Около деревни Дурные Грибы группа свернула с каменного тракта на проселок. Бирвот, ехавший впереди, сыпал на раскисшую грязь искристый серый порошок, бормоча заклинания, и колеса не вязли, а рытвин с водой будто и вовсе не было.

Потом свернули на свежую гать, которую только вчера закончили прокладывать нанятые Шертоном работники, кратчайший путь до болота, где спрятана панадарская машина.

Вначале халгатийцы ни в какую не соглашались взяться за это дело: грешно служить чернокнижникам, мало ли что получится, так недолго и душу погубить, да и святые отцы не велят. Тогда Шертон пошел к святым отцам. Прорвавшись к Верховному Иерарху церкви Истинных Богов, он повел разговор сугубо по-деловому: его святейшество хочет, чтобы Бирвот-чернокнижник, с которым никто не может сладить, навсегда убрался из Халгаты? Отлично. Тогда пусть священники потолкуют с рабочими. Как только он, Шертон, заберет с болота кое-какое свое имущество, он отсюда уедет и Бирвота с собой прихватит. А нет, так непокорный маг останется в Суаме, чтобы и дальше мозолить глаза святым отцам.

Будто бы невзначай Шертон выложил на стол мешочек с серебряными халгатийскими пожелями. Старый Иерарх пожевал губами, взвешивая аргументы собеседника, бросил быстрый взгляд на приношение и сказал, что рабочим разъяснят их заблуждение. А Шертон возблагодарил Создателя за то, что попал на практичного человека, а не на фанатика.

Видимо, суамским церковникам очень хотелось избавиться от Бирвота, потому что после разъяснительной беседы работники трудились споро, на совесть. Тем более что Шертон пообещал им надбавку за скорость.

Гать тянулась через унылые топи с ярко-желтым мхом и чахлой зеленью, подвода легко скользила, едва касаясь колесами ачанховых бревен. Струхнувший возница шепотом молился, но его молитвы не имели большой силы, поскольку Бирвотову колдовству не мешали.

По прибытии на место парень, повинуясь приказу Шертона, развернул подводу, а Роми и Лаймо освободили машину от наваленных для маскировки веток.

Порывшись в одном из своих мешков, Бирвот вытащил пушистый черный комок – отними-тяжесть. Потом взял с подводы плоский камень размером с большую книгу и долго бродил с ним по поляне, придирчиво выбирая место. Наконец выбрал. После этого он, держа комок пуха в сложенных лодочкой ладонях, трижды обошел вокруг машины против часовой стрелки, вернулся к камню, осторожно водрузил на него комок и что-то произнес нараспев.

Сразу вслед за этим камень начал вдавливаться в почву, словно под сильным нажимом.

– Грузите экипаж, – распорядился маг. – Он потерял тяжесть, вчетвером управитесь.

Не вчетвером, а втроем, ибо напуганный беззаконной волшбой возница спрятался в кустарнике и вылезать оттуда ни в какую не хотел.

Шертон, Роми и Лаймо легко подняли машину, как будто она была сделана из громадного куска пемзы. Перенесли, поставили на подводу. Отступив, Шертон поглядел и передвинул почти невесомую махину на несколько дюймов вбок, чтобы промежутки между корпусом и бортами подводы справа и слева были одинаковы.

100