Мир-ловушка - Страница 108

108

Вернувшись к своим, ожидавшим за углом, Шертон сказал:

– Ничего я пока не понял… Тут неподалеку есть гостиница, ее содержит моя знакомая. Пошли туда.

Гостиница «У Тиборы» помещалась в двухэтажном доме, оплетенном диким виноградом. За путаницей стеблей проглядывали на стенах цветные пятна – остатки старых-престарых фресок, смытых дождями.

Тибора, статная полная медолийка с проседью в черных как смоль волосах, в далеком прошлом – подружка Арса Шертона, встретила гостей в небольшом зале на первом этаже. С последнего раза, когда Шертон сюда заглядывал, зал не изменился: все те же рассохшиеся, покрытые рыжим лаком панели, та же плетеная мебель, только в стенной нише, где раньше висела позолоченная рогатая маска Шеатавы, покровителя Тиборы, теперь появилась фарфоровая маска Омфариолы. Странно, ведь люди обычно не меняют богов-покровителей… Тем более что Шеатаву Тибора искренне чтила, считая его лучшим среди великих богов Панадара.

– Арс! – Она шагнула навстречу, выдавив усталую, несчастливую улыбку. – Кого это ты привел?

– Это мои друзья. Лаймодий, Бирвот, Мирана. – Они решили, что Роми лучше называться другим именем. – Нам бы поужинать и переночевать.

– Это можно. Клиентов почти нет… Все мы чтим светлую Омфариолу, единственную истинную богиню!

– Все мы чтим Омфариолу, а также остальных богов, – поправил Шертон, в первый миг растерявшийся.

Пусть Тибора переметнулась к Омфариоле, это ее личное дело, но сейчас она сморозила непростительную для здравомыслящего панадарца глупость: а ну как кто-нибудь из других великих услышит…

– Нет иных богов, кроме доброй Омфариолы, – глядя на Шертона с непонятным страдальческим выражением, возразила Тибора. – Ты только что из междумирья, бродяга?

– Да. Послушай…

– Видимо, ты долго отсутствовал. Отныне светлая Омфариола – единственная богиня Панадара. Остальные, ложные боги, ушли. Она их изгнала, дабы уберечь наши души от их тлетворного влияния.

– Но ведь есть установленный самим Создателем Закон Равнове… – начала Роми.

– Значит, все мы чтим светлую Омфариолу, богиню Панадара, – перебил Шертон. – Когда это случилось?

– Давно. В первых числах месяца Малой Рыбы. Добрая Омфариола собирается устроить конец света для исправления грешного рода человеческого. – Тибора тяжело вздохнула. Не чтила она Омфариолу. Втайне, в глубине души, она как была, так и осталась преданной поклонницей Шеатавы. – Идемте, я соберу вам поужинать. Завтра утром, как обычно, образ доброй Омфариолы появится в небесах и она обратится к людям с мудрыми наставлениями. Надо встать пораньше, а то пропустим.

Утром Тибора разбудила постояльцев чуть свет, и все вышли на большой деревянный балкон, затененный листвой дикого винограда. На балконах соседних домов и внизу, возле крылечек, тоже стояли люди. Все смотрели на восток. Внезапно в розовеющем небе вспыхнула звезда, во все стороны ударили лучи, и над крышами появился прекрасный кроткий лик Омфариолы, окруженный сияющим нимбом.

«Эффектно», – оценил Шертон. Поскорее бы разобраться, что здесь произошло в первых числах месяца Малой Рыбы… Что-то доселе небывалое! Насчитывающая десятки тысячелетий история Панадара прецедентов не знала.

Рядом с ним стояла Роми, встревоженная, охваченная противной внутренней дрожью. Она в принципе плохо относилась к богам, но Омфариола, за свои странности прозванная Чокнутой, принадлежала к числу тех, кто ей особенно не нравился. И надо же, чтоб именно она захватила власть в Панадаре! Как это могло получиться? Из древних книг, проштудированных перед вступительными экзаменами, Роми знала, что великие боги уравновешивают друг друга. Значит, и Омфариолу кто-то должен уравновешивать… Но кто? Она никак не могла вспомнить. И почему эти божества до сих пор не вмешались?!

Лаймо рассеянно поглаживал шероховатые занозистые перила. Он пытался разложить все по полочкам, как привык, но ничего не получалось. Возможно, испуг мешал ему думать.

Бирвот щурился: свет был для него слишком ярок. Из реплик своих друзей он уловил, что в Панадаре за то время, пока они странствовали, произошли неприятные для них, почти катастрофические перемены. Однако для него этот мир в любом случае был чужим и непривычным. И он впервые видел воочию настоящую богиню! Оглушенный льющимся с небес светом, маг отступил в тень и приготовился впитывать новые впечатления.

– Я скорблю, взирая на вас, люди! – печально произнесла Омфариола. На ее бледной щеке алмазно блеснула слеза. – И скорбь моя велика! Не ведаете вы своего блага, и потому весть о воцарении моем встретили без истинного ликования. Люди, вы предо мной малы и ничтожны, как козявки перед мирозданием, но я, в своей безмерной милости, научу вас добру! И будете вы, глупые, идти по моим стопам, спотыкаясь и оскальзываясь, и научитесь радоваться своей малости, не мечтая о большем. Реку я вам, люди, внимайте: и грядет конец света, и будет выжжено зло, захватившее ваши души! Радуйтесь!

Никто не обрадовался. Панадарцы внимали в оцепенении.

– А если кто-то из вас, в гордыне своей преступной, мнит, что сие неправильно, то он заслуживает наказания в первую очередь! – Тонкие брови богини гневно дрогнули. – Ибо во грехе вы живете, во грехе погрязли! Все вы жестокие убийцы и гнусные прелюбодеи, чревоугодцы и богохульники! Безмерна ваша вина, и тот из вас, кто дерзнет свою вину пред моим лицом отрицать, станет еще стократ виновней! Вы купаетесь во блевотине греха, вы лжете, насильничаете, предаетесь тщеславию, гадите под стенами чужих домов, крадете у соседа последнюю корку хлеба и выбрасываете на улицу своих домашних животных. Вы пали так низко, что разучились меня чтить! И при этом вы бахвалитесь своим жалким умом и рассуждаете об уважении к человеку! Возглашаю я: человек не может быть уважаем, ибо он грязь под моими стопами, песчинка на моей ладони! Познайте же свое ничтожество, люди!

108